Праздник непослушания

Насколько сильно можно детям сходить с ума?

Во взрослом мире действует миллион описанных и негласных правил поведения, где людям всё нельзя. Когда надуваешь воздушный шарик, а потом отпускаешь его - он очень смешно облетает комнату, издавая неприличный звук. Но я с трудом смогу придумать место, где проделаю этот опыт, не получив укоряющего взгляда от посторонних. Только там, куда посторонним В.

Дети же освобождены от этих границ до тех пор, пока им их не покажут. Дети прыгают, кричат и пробуют новое с нескрываемым удовольствием, ощупывая границы дозволенного. И роль родителя состоит в том, чтобы эти границы ребенку грамотно преподнести. Но так ли тесны должны они быть? Действуют ли на детей те же самые правила, что и на взрослых?

Можно ли держать ложку кверх-ногами?
Можно ли кормить плюшевого медведя песком?
Можно ли кушать апельсины с хлебом?

Мне кажется, некоторые границы не играют никакой роли в воспитании культурного ребенка и не несут вообще никакой нагрузки. Мамы делают детям замечания просто так, чтобы показать, что они обращают на ребенка внимание. Это не вклад, это мнимая забота, которая облегчает совесть взрослого и имитируют участие, оставляя действительно важные моменты позади.

А ведь когда еще беситься, как не в детстве?

P.S. "Перчатка" смылась через четыре дня.

Маленькие дети должны спать отдельно

Арина-малипупсик была вовсе не спокойным ребёнком. Малышка, она хотела есть часто и понемногу; уставала быстрее, чем наедалась; засыпала, чтобы проснуться через 15 минут и расплакаться, требуя внимания.

Во мне боролись упрямство и усталость.
Когда удавалось немного выспаться, я думала "о нет, нельзя чтобы ребенок спал в кровати с родителями, потом не отучишь" и вставала, уносила её ночью в другую комнату, усыпляла и только тогда возвращалась, вставала к кроватке по пять раз и так далее.
Когда же я валилась от усталости с ног, я думала "может это и вредно, но я больше не могу; пусть лучше спит у меня под боком, чем я буду издеваться над собой", и мы спали прижавшись друг к другу и к папе.

Когда закончилось кормление грудью, стало полегче - от ночевок в нашей кровати мы отказались. Но все равно Арина просыпалась, чтобы попить. Постепенно эти "попить" превращались в театральные постановки: то компотика, то водички; то слишком горячий, то надо из кружки, а не из бутылочки; то надо сходить вместе на кухню, то посмотреть на луну в окошко. В один прекрасный день нам с Колей это надоело, и мы перестали вставать на зов. Плачет? Ничего, не лопнет же.
Психологически было тяжело, но мы друг друга сдерживали. И этот подход дал поразительные результаты: Арина буквально за две недели перестала вставать ночью вообще. Идеал был практически достигнут, оставался только один шаг.

И вот, свершилось! Арина переехала в другую комнату! Уже две недели она спит одна на своей новой кровати, ночью встаёт в туалет, если хочет, и уже совсем мало плачет. Каждый вечер она выбирает мягкую игрушку, я читаю ей книжку, а потом включаю аудиосказку на небольшом плеере. Арина просит меня защищать её, и я торжественно обещаю защищать из другой комнаты - и ухожу. И дочка постепенно засыпает.

Ура, я победила!

Хлам

Люди в течение жизни постоянно обрастают вещами: появляется одежда, книги, гаджеты, потом мебель, бытовая техника. Это происходит постепенно, незаметно, но неотвратимо. Переезд - это самый простой способ увидеть, сколько у тебя вещей. Моя бабушка переезжает из квартиры в квартиру с тремя шкафами, полными накопленных сокровищ; она не помнит детально, что именно там лежит, но это точно что-то нужное. Но переезд как правило случается нечасто, и вещи расползаются по дому, занимая потайные углы, пожирая пространство и свет. И если вы уже вступаете в борьбу с этими завоевателями, не расслабляйтесь, если не хотите проиграть.

Я сама довольно дикая барахольщица: у меня вечно рука не поднимается выбросить какую-то мелочь, в силу вступают всякие "вдруг" и "если что". Но я вижу со стороны, как Колина квартира обросла вещами за 30 лет, и у меня периодически начинаются "приступы выбрасывания". Я не позволяю себе нападать на чужие вещи, поэтому начинаю выбрасывать свои. Я перебираю гардероб, бумаги, полки над столом, стараясь быть наиболее откровенной с собой и действительностью: мне не нужна четвертая кофта для леса, я не буду перечитывать старые конспекты, этот отрезок ткани никогда не понадобится для обложки блокнота. Я признаю очевидную истину: даже если эта вещь понадобится мне в будущем, даже если я вспомню при этом, что у меня такое есть, то скорее всего я это просто не найду среди остального барахла. Просто не вспомню, где искать. А если найду через неделю - то еще больше расстроюсь, потому что уже приладила что-то другое или новое купила зря.

Вещи воруют у меня пространство для жизни, свет и свободу перемещений. А еще время - на поиск нужного предмета, на уборку и уход за ними. Я стала договариваться с собой: каждой вещи, которую мне жалко выбросить, я даю шанс проявить себя - и засекаю время. Например, год. Если за год у меня ни разу не возникло ситуации, в которой эта вещь понадобилась бы, значит скорее всего этого никогда не случится. И все время между моментом "сейчас" и моментом "ах, пригодилось бы вот это" я проживу в счастливой чистоте и красоте, которая окупит все затраты на возмещение пропажи.

Отдельного внимания заслуживают "вещевые инвестиции", которым славится поколение 90-х. Я пожалуй могу представить, какую добавочную ценность приобретает вещь, купленная во времена дефицита, когда перед покупкой ты стоял в очереди сутки или двое. Я представляю, как жалко использовать все эти китайские покрывала и мельхиоровые вилки каждый день, словно они обычные - ведь они были завоёваны в тяжелой борьбе.

Но это было не мое время. Мне хочется каждую вещь в доме наделить смысловой составляющей, целью существования. Вещи должны меня радовать. Цель чайного сервиза - украшать чайную церемонию, цель хлопкового пледа - согревать ножки. Лежать в шкафу, выходя из моды - очень сомнительная для меня цель, и я не согласна жертвовать ради неё чем бы то ни было. Как с  поломанными ёлочными игрушками - хорошо висят на ёлке, не разбитые, просто не радуют.

Я все еще надеюсь выйти в этой войне победителем, но пока так себе получается.